Сельские жители «серой зоны» Донбасса научились ходить по минным поля

фoтo: aлeксaндр Aстaфьeв

В укрaинскoм Мaриупoлe — скaндaл. В прaздники, влaдeлeц oднoгo из мaгaзинoв блaгoслoвил eгo тaк, кaк пoсчитaл нужным, бoльшиe нaбoры чeрныe, синиe, бeлыe и крaсныe нaдувныe шaры. В цвeтa флaгa ДНР, кoрoчe. Фoтoгрaфии мaгaзин вылoжили в Сeти укрaинскиx дoбрoвoльцeв. Чeрeз нeскoлькo днeй в институт нaвeдaлись люди из мeстныx и зaпрeщeнo в Рoссии грaждaнскoгo кoрпусa «Oснoвы» и снять шaры. Xoзяин этo сдeлaть oткaзaлся. Скaзaл, чтo этo фирмeнныe цвeтa мaгaзинa. И нaциoнaлисты нe увeрeны, чтo шaрики снoвa нe пeтли.

В 2014-м всe былo бы пo-другoму. Нo сeйчaс нa двoрe 2017-й. Врeмeни oчeнь мнoгoe измeнилoсь. В зoнe AТO ужe нeт нeoргaнизoвaнныe вooружeнныe группы укрaинскиx пaтриoтoв, вoльницa дoбрoвoльчeскиx бaтaльoнoв тaкжe сoшлa нa нeт. И люди с прoрoссийскими взглядaми в Мaриупoлe знaют oб этoм и пoзвoляют сeбe гораздо больше. Ну и война продолжается.

Оазис жизни в «серой зоне»

«У меня есть пятьдесят кустов роз, виноград, а то ни одного листа не осталось, все скукожилось и осыпалось! Вот оттуда они стреляют? Что взрывчатых веществ препятствуют стали, вы мне можете объяснить?!» — требовательно смотрит на меня дядя вася. Это самый знаменитый житель поселка Водяное, что находится в «серой зоне» под Мариуполем. Этих жителей в деревне осталось от 13 до восемь домов — все наперечет. Самый «говорящий» — дядя вася.

Водно — типичный дачный поселок недалеко от большого промышленного города. Дома, иногда в несколько этажей, сады, гаражи под крышей где-то искать из приоткрытых ворот, брошенных в эти самые гаражи, пыльные «Жигули». Жителей все больше в садах, и с вещами, сосед у дяди Вани породы свиней, коров, здесь уже не заведешь — заминировано все. Ночи, как правило, война идет прямо за околицей, гремели сильно.

Те, кто живут в «серых зон», нейтральных групп и деревень и городов, примыкающих к линии фронта, по оценкам ООН, в Донбассе 800 тысяч. Их точно в двадцать раз больше, чем непосредственно от обеих воюющих сторон.

А здесь, в селе Павлополь живут четыреста человек и 35 детей. Это самый выгодный поселок в «серой зоне». Может быть, потому, что от него не сбежал поселковый голова Сергей Шапкин. От обстрела в Павлополе, чтобы не погиб никто. Сам Шапкин не говорит, почему. Но слухи — вещь упрямая. Говорят, что поселковый голова очень резко реагирует на присутствие военных в своей деревне. И в 2014 году. умудрялся добиваться, чтобы рядом домов не было позиции. Последняя история произошла осенью этого года, при регулярной ротации. Раствор в одном из дворов на голову прореагировал мгновенно: я назвал местных команд, то выше, и только потом уже — в наблюдательную миссию ОБСЕ. Те приехали, зафиксировали оружие — раствор очищен.

Его деревня на берегу водохранилища » в 2014 году. оказался между позициями обеих сторон. Хуже нет, чем жить с детьми в нейтральной зоне. Военные патрули в полной боевой готовности едут с обеих сторон. И что только не прошли за это время — наиболее Шапкина арестован и возили в Мариуполь, сельский фельдшер, наоборот, доставлены в Донецк, до сих пор медицинский центр пустой стоит. И все же село выживало, как могло. «Тюльку свежемороженую в пакеты в автобус бабушка под юбку спрятался! А как рыбу спасти?..» — рассказывает корреспонденту «МК» Шапкин в те «славные времена» зимой 2014-2015 года. Килька это нужно не людям — килькой в деревне кормить овец осетра и белуги. Плотины в Павлополе в частности: в нем с советских времен существует рыбная ферма, где выращивают молодь осетра и осетровых для выпуска в общее Азовского моря. Необходимость как семья возникла, после того, как гидротехнические сооружения закрыты для осетра плавные Дон, где, как правило, нерестилась рыба.

Осенью 2015 года. из деревни, в стороне от войны и блокпостами, Шапкин в состоянии организовать вывоз почти тысячу женщин, осетра и белуги государственного предприятия в Херсонской области. В июле из них получили более двухсот тысяч мальков и выпустили в Азовское море.

«Море между Россией и Украиной в целом, осетр на обоих берегах на вопрос — может, окажется какой-нибудь проект, возможно, до весны войны немного развяжется?..» — с нетерпением Сергей Шапкин на меня.

В то время как все жители деревни скидываются в месяц по десять долларов в специальный фонд, из которого оплачиваются ремонтные бригады из местных мужиков. Они чинят все кабели вокруг, которые периодически перебивают частей, газовых труб, водяной насос, подаренный Красный Крест. Из-за работающих коммуникаций, и газа, поставляемого из ДНР, Шапкин — легенда зоны АТО. Об этом в Донецке отдельно во время пресс-конференции говорил заместитель главы миссии ОБСЕ Александр Хуг, здесь пришел «учить» реакция ОБСЕ на Минских переговорах Мартин Сайдик.

Почему? Да, потому что электроэнергию село получает от Украины, вода, насос в нейтральной зоне на первой линии и с подаренным насос, а специальный человек особой веревки с «кошкой» периодически очищает мины-растяжки в поле вокруг. А вот газ жители села жгут российский — из Новоазовска. И за это платят в рублях, для остановки и препятствия ДНР, в 1,36 рублей за кубический метр. Как удалось поселковому голове переговоры со всеми вокруг — сразу и не пояснишь. Вся минская переговорная группа не может добиться восстановления газоснабжения Красногоровки под Донецком, или для решения общественных проблем Марьинки, а здесь один Шапкин…

Еще в деревне есть свой понтонный мост. Старый бетон, взорвали в августе 2014 года, затем военные навели понтонный, а когда пришли, чтобы собрать ее, в середине моста с автомобиля стоял поселковый голова. Он оттуда не вернулся, пока не получит обещание передать мост на баланс села. Там сейчас перила наварили своей бригады, облагородили — нормальный, невоенный мост оказался.

В деревне не доезжает «скорая», но по телефону проконсультироваться с врачом, чтобы есть реклама магазина. Здесь даже два магазина работают. Школа после обстрела закрыть еще в 2014-м, а вот сад запустить хотели, но это невозможно. Бюджет украинский институт никоим образом не может заплатить за газ в рублях на «оккупированную территорию», а проект для капитального ремонта котла с газа на уголь отказался от финансирования военно-гражданская администрация Донецкой области. Запрещено любое бюджетное финансирование этого вида в зоне войны — говорят, вдруг деньги спишут на ремонт, а сад «по просьбе» шальной снаряд развалит?

Но здесь не унывают. Западные благотворительные фонды в «серой зоне» активно помогают. Особенно для тех, кто может четко составить заявку, написать проект и прозрачно отчитаться за потраченные деньги и розданную помощь. Муниципалитет голов в большинстве деревень нет, уже давно сбежали. А в Павлополе есть.

«Красный Крест каждому домовладению по подготовке к зиме по 10 тысяч долларов дал. Продовольственные ваучеры на 550 гривен еще один благотворительный фонд дает регулярно, католики из «Каритаса» по 800 долларов выделяют, продуктовые пакеты передаются от различных организаций регулярно. Датский фонд для беженцев очень помогает — эти тысяч по 25 в дар домовладению могут указать на полезный проект, типа покупки мотоблока, строительство теплиц. Вместе с фермерами написали их проектов, в ожидании финансирования. Просчитываем такие, чтобы компактно все было — выращивание чеснока, орехов», — перечисляет Шапкин. Немногих, потому что поля заминированы.

И люди были другие. «Нет такого сплочения в деревне, как в первый год войны. Люди привыкли к ночной съемки, большой гуманитарной помощи, дешевый газ, ссорятся, бывает, смотрю, что на одной из них уже не осталось…» — грустно констатирует Сергей Шапкин.

И все же война не прошлась по Павлополю сложно, как в том же Широкино…

Заминированный курорт

Широкино — богатый курортный поселок всего в 12 км от окраин Мариуполя. Здесь находятся дома местных, виллы богатых заводчан и особняков городской элиты. А потом там начались бои, которые продолжаются до сих пор. Теперь это легко — передней линии, представленные в деревню, но его периодически обстреливают. А почти год войны непосредственно на курорте.

Село Широкино до войны — это 650 дворов и 1000 человек местных жителей. Еще кооператив «Волна», который застроил аллея «гаражи» — двухэтажных домов эллингами, кафе и другие типичные для курортном поселке на берегу моря зданий.

«Сломанные снаряды, структура этой «Волны» — теперь визитная карточка Широкино. А до войны там постоянно, тоже до 1000 человек, были и кормилось», — объясняет мне житель Широкино Александра Захватчиков.

Бежали оттуда на группы. Некоторые сам, пешком. А некоторые в феврале 2015-го запретили в России «Основы» попросил на выход. Жители рассказывают, что бойцы, с автоматами дали 20 минут на сборы: «Мы имеем военную операцию в течение трех дней!» — и вывезли в Мариуполь, в размере до драматического театра. Последние 12 человек из деревни вывезли 16 июля 2016 года. Люди мира сейчас в Широкино нет. Только могилы и пустые дома.

«Что обо мне говорить, я нетипичный случай, — говорит дядя Саша. — Я родился и вырос до 17 лет в Саханке, на «той стороне», как говорят сейчас. К пенсии дом положить в Широкино для друзей, туристов. Котельную сделал, колодец попал, все на виду. Но вот квартиру в Мариуполе продать не успел и теперь не остался совсем без жилья, так как другие».

В Мариуполе в настоящее время обитает около 600 жителей Широкино, вместе требуют соблюдения их прав, собирают в одном помещении, в четверг, обсуждали, ситуацию, жизнь, потеря. «Хочет от власти мира и въезда в поселок. Ни гречки, ни каши не хотим, — говорит мне Захватчиков. — Во время боев в селе, 12 убиты, 22 получили ранения, 56 человек были похоронены уже в Мариуполе, наша городская власть отдельный участок на кладбище выделил. Наша последняя в октябре перезахоронили, год и восемь месяцев добивались эксгумации». В разгар битвы в деревне на 14 февраля 2015 года. Владимиру Петровичу Новикову не послушал жену и полез смотреть в окно, будет по улице БТР. В окне сразу же влетела место. Похоронить Владимира в эти условия, были в состоянии только в саду. А потом почти два года пытаются забрать тело…

«Все мы читаем, что для села писать, и смотрим на все фотографии и видео», — говорит Александр. — И представляешь, приехали как-то белорусские журналисты, и пресс-офицер АТО показывает им дом Володи и у его могилы говорит: «Вот здесь я лично труп врага похоронен!» И это жена Володи читать! Мы на этом сайте пишет, командование АТО жалобу накатали, но пресс-офицер этот в эфире, уже давно ушел. Пусть извинится перед семьей!»

На территории ДНР в санаториях и съемном жилье живут около 250 широкинцев. Они помогают как могут — летом селят в санаториях Седово, но зимой у моря, жить на холоде. Они имеют те же проблемы, что и у переселенцев в Мариуполе, — отсутствие доступа к сельсовету. «Загранпаспорт без ссылки из деревня не получить, дети рождаются, люди развелись, паспорт менять — кучу проблем. Да, даже и пенсии, кому три месяца, а кому и пол-года не платили. Мы хотим, чтобы не нарушить наши права. Но отсутствие поселкового головы, и документы все сложнее», — объясняет Александр

На заседании в четверг приходит постоянно, в то время как сотни жителей. Кто-то из переселенцев в последние годы умер, а кто-то и умирает. В октябре двое молодых жителей Широкино пошел не вовремя в ночной клуб, видимо, заспорили с военного на гражданское. В борьбе один убит ножом, второй был тяжело ранен. Из тройки двое военных задержаны сразу, один пришел и сдался в полицию позже. Теперь все мрачно ждут, каким будет решение суда.

Для своих жителей заботиться о фотографии, которые приносит им Румяные частности, применительно к широкинцам сотрудник миссии ОБСЕ. Смотреть на кладбище, для улицы, для изменения положения сломанной машины перед дворами. Ищут их отсутствие машины: здесь есть своя сеть осведомителей, недавно один из жителей забрали военные на станции техобслуживания своего автомобиля «Ивеко» — те, которые приехали простреленное лобовое изменения. Решили вопрос через военную комендатуру.

2017 год совсем не похож на 2014-й. На линии теперь больше нет добровольческих батальонов, есть военная прокуратура, «цимики» — слепленная по натовским стандартам службы «гражданско-военное сотрудничество», есть мониторинговые группы ОБСЕ и миссии Красного Креста, которые пользуются украинской территории большое влияние. Есть больше заботы, меньше войн и много бумажной работы. И есть очень свои, уже знакомая жизнь на грани, жизнь на линии фронта. Человек привыкает все.

Комментирование и размещение ссылок запрещено.

Обсуждение закрыто.